Joachim Kühn: Touch The Light (180g), LP (2021)

"Может быть, когда мне будет девяносто..." был ответ Йоахима Кюна, когда продюсер Зигги Лох предложил ему некоторое время назад записать альбом с балладой. В конце концов, ныне 76-летний, пожалуй, самый влиятельный джазмен Германии в мире, кажется, становится все более креативным и продуктивным, чем старше он становится. "Меня интересует только моя музыка", - любит он говорить в преклонном возрасте, и действительно, он был очень занят ею, когда Лох поинтересовался, в последнее время - своим новым дуэтом с молодым польским скрипачом Матеушем Смочиньским и данью уважения своей давней спутнице Орнетте Коулман. Но идея баллады затянулась, и Кюн наконец-то открылся на эту тему. Тот факт, что в год Короны он провел больше времени в своем доме на Ибице, его творческое отступление, подстегнуло еще больше: "Здесь, с моим замечательным роялем и моим диктофоном DAT, я могу просто сделать запись, если захочу". Когда приходит чувство, я просто записываю", - рассказывает Кюн

За пятнадцать месяцев он отправил около сорока отдельных треков Зигги Лоху. Как дистиллят, так сказать, "Touch the Light" теперь появился - альбом баллад, один на пианино. Каждое из 13 произведений имеет для Кюна особое значение: "A Remark You Made" Джо Завинула, например, возвращает его к переломному моменту в его карьере: Завинул был членом жюри на конкурсе "Гульда" в 1966 году в Вене, где тогдашнему 22-летнему Кюну удалось бежать из ГДР. Тема Гато Барбьери из "Последнего танго" в Париже напоминает не только о том, как Барбьери нанял Кюна для саундтрека в 1972 году, но и о мелодии, которую он впоследствии бесчисленное количество раз играл в своем успешном трио с Даниэлем Юмаром и Жаном-Франсуа Дженни-Кларком. Аллегретто из 7-й Бетховенской симфонии выдвигает на первый план не только композитора, чья музыка всегда глубоко впечатляла Кюна, но и то, что его визуальное сходство с Бетховеном побудило коллег-музыкантов дать ему прозвище "Бетховен"

Его собственная классическая "Синтра" была написана в умиротворяющий момент в кафе в бывшем святилище португальских королей. А недавно сочиненная заглавная композиция "Touch the Light" запечатлевает красоту заката над морем, за которым Кюн часто наблюдает, сидя за роялем, из своей музыкальной комнаты

Если нужны доказательства того, насколько монолитен и безошибочен Йоахим Кюн стоит в мире джаза, то "Прикоснитесь к свету" предоставляет его. Совсем один на рояле и с темой, которая на первый взгляд кажется очень ограничительной, Кюн распространяет целый космос звучания. От неописуемой нежности прикосновения в "Аллегретто" Бетховена, утешительного, спокойного пульса "Теплого канто" Мэла Уолдрона, нежного рубатообразного течения в звездной пыли или пафоса слезоточивости в "Пурпурном дожде" Принца, достойная версия "Пьесы мира" Билла Эванса и непринужденное пространство "Понта де Арея" Мильтона Насименто (в то же время дань уважения воздушному, лирическому саксофонному голосу Уэйна Шортера), ритм-энд-блюзовая классика "Лихорадка", превращенная в энергичный staccato etude. Классический блюз "Лихорадка" и урок свободы и импровизации с "Синтрой".

Как бы универсальна и многослойна она ни была, как бы когерентна и круглая дуга, которую создает "Touch the Light" ("Прикосновение к свету"). И как бы неподвижно и безошибочно не звучала каждая нота Йоахима Кюна, в соответствии с его уникальной стилистикой и алхимическим искусством, чтобы удержать слушателя в дыхании. Великий свободный дух, импровизатор и гармонический революционер был захвачен здесь огромным желанием к мелодии, к балладе чувств. Так что то, что Кюн сказал в отношении заглавного трека, относится ко всему альбому: "Здесь много любви. И радость"